О доблестях, о подвигах, о славе Я забывал на горестной земле, Когда твое лицо в простой оправе Перед мной сияло на столе.

Но час настал, и ты ушла из дому. Я бросил в ночь заветное кольцо. Ты отдала свою судьбу другому, И я забыл прекрасное лицо.

Летели дни, крутясь проклятым роем... Вино и страсть терзали жизнь мою... И вспомнил я тебя пред аналоем, И звал тебя, как молодость свою...

Я звал тебя, но ты не оглянулась, Я слезы лил, но ты не снизошла. Ты в синий плащ печально завернулась, В сырую ночь ты из дому ушла.

Не знаю, где приют твоей гордыне Ты, милая, ты, нежная, нашла... Я крепко сплю, мне снится плащ твой синий, В котором ты в сырую ночь ушла...

Уж не мечтать о нежности, о славе, Все миновалось, молодость прошла! Твое лицо в его простой оправе Своей рукой убрал я со стола.

30 декабря 1908

 

 

 

Александр Блок - стихи

О, весна без конца и без краю -
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!

Принимаю тебя, неудача,
И удача, тебе мой привет!
В заколдованной области плача,
В тайне смеха - позорного нет!

Принимаю бессонные споры,
Утро в завесах темных окна,
Чтоб мои воспаленные взоры
Раздражала, пьянила весна!

Принимаю пустынные веси!
И колодцы земных городов!
Осветленный простор поднебесий
И томления рабьих трудов!

И встречаю тебя у порога -
С буйным ветром в змеиных кудрях,
С неразгаданным именем бога
На холодных и сжатых губах...

Перед этой враждующей встречей
Никогда я не брошу щита...
Никогда не откроешь ты плечи...
Но над нами - хмельная мечта!

И смотрю, и вражду измеряю,
Ненавидя, кляня и любя:
За мученья, за гибель - я знаю -
Все равно: принимаю тебя!

НА ПОЛЕ КУЛИКОВОМ

Река раскинулась. Течет, грустит лениво

 

И моет берега.

 

Над скудной глиной желтого обрыва

 

В степи грустят стога.

 

О, Русь моя! Жена моя! До боли

 

Нам ясен долгий путь!

 

Наш путь — стрелой татарской древней воли

 

Пронзил нам грудь.

 

Наш путь — степной, наш путь — в тоске безбрежной,

 

В твоей тоске, о Русь!

 

И даже мглы — ночной и зарубежной —

 

Я не боюсь.

 

Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами

 

Степную даль.

 

В степном дыму блеснет святое знамя

 

И ханской сабли сталь...

 

И вечный бой! Покой нам только снится

 

Сквозь кровь и пыль...

 

Летит, летит степная кобылица

 

И мнет ковыль...

 

И нет конца! Мелькают версты, кручи...

 

Останови!

 

Идут, идут испуганные тучи,

 

Закат в крови!

 

Закат в крови! Из сердца кровь струится!

 

Плачь, сердце, плачь...

 

Покоя нет! Степная кобылица

 

Несется вскачь!

 

НЕЗНАКОМКА

По вечерам над ресторанами

 

Горячий воздух дик и глух,

 

И правит окриками пьяными

 

Весенний и тлетворный дух.

 

Вдали, над пылью переулочной,

 

Над скукой загородных дач,

 

Чуть золотится крендель булочной,

 

И раздается детский плач.

 

И каждый вечер, за шлагбаумами,

 

Заламывая котелки,

 

Среди канав гуляют с дамами

 

Испытанные остряки.

 

Над озером скрипят уключины,

 

И раздается женский визг,

 

А в небе, ко всему приученный,

 

Бессмысленно кривится диск.

 

И каждый вечер друг единственный

 

В моем стакане отражен

 

И влагой терпкой и таинственной,

 

Как я, смирен и оглушен.

 

А рядом у соседних столиков

 

Лакеи сонные торчат,

 

И пьяницы с глазами кроликов

 

«In vino Veritas!» кричат.

 

И каждый вечер, в час назначенный,

 

(Иль это только снится мне?)

 

Девичий стан, шелками схваченный,

 

В туманном движется окне.

 

И медленно, пройдя меж пьяными,

 

Всегда без спутников, одна,

 

Дыша духами и туманами,

 

Она садится у окна.

 

И веют древними поверьями

 

Ее упругие шелка,

 

И шляпа с траурными перьями,

 

И в кольцах узкая рука.

 

И странной близостью закованный

 

Смотрю за темную вуаль,

 

И вижу берег очарованный

 

И очарованную даль.

 

Глухие тайны мне поручены,

 

Мне чье-то солнце вручено,

 

И все души моей излучины

 

Пронзило терпкое вино.

 

И перья страуса склоненные

 

В моем качаются мозгу,

 

И очи синие бездонные

 

Цветут на дальнем берегу.

 

В моей душе лежит сокровище,

 

И ключ поручен только мне!

 

Ты право, пьяное чудовище!

 

Я знаю: истина в вине.

 

Озерки. 24 апреля 1906